Судебная практика недооценки

Практически каждый из нас может вспомнить какую-нибудь историю, касающуюся работы судебных приставов, в которую попадали родственники, друзья, знакомые, или знакомые друзей, друзья знакомых. Не суть. Главное, что истории, эти, как правило, не самые жизнеутверждающие, а то и вовсе с душком. Причем, какая роль бы не отводилась героям судебно-производственной эпопеи, они в большинстве своем вспоминают о своем опыте как о кошмарном сне.

Часто работой приставов-исполнителей недовольны и должники (это и понятно) и взыскатели одновременно, а также и те, кто волей случая оказался втянут в разбирательство двух сторон. Впрочем, мы не будем подробно касаться таких избитых тем, как невозможность взыскать компенсации при ДТП, и получение взяток приставами, вступающих в сговор с должниками за написание бумаги, свидетельствующей о невозможности взыскать долг. Есть еще один интересный момент исполнительного производства – оценка имущества, подлежащего аресту.

Не много ли полномочий?

Оценка в исполнительном производстве сегодня, пожалуй, считается одной из противоречивых и потенциально конфликтных областей рынка оценочных услуг. Интересно уже то, что судебный пристав-исполнитель при описи и аресте имущества граждан является оценщиком и заказчиком услуги по оценке одновременно (заказывает оценку и принимает готовую работу).

Согласно ст. 52 ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее - закон) оценку имущества должника судебный пристав должен производить по рыночным ценам, за исключением случаев применения регулируемых цен. А в соответствии со ст. 40 НК РФ «рыночной признается цена, сложившаяся при взаимодействии спроса и предложения на рынке идентичных (а при их отсутствии - однородных) товаров (работ, услуг) в сопоставимых экономических условиях (п. 4)».
То есть, для выполнения оценки пристав должен обладать специальными знаниями, понимать, что такое рынок товаров, отличать идентичность товаров от однородности, разбираться в прочих тонкостях. Но это в теории.

На практике работники службы судебных приставов, как правило, указывают цены, руководствуясь общими представлениями о них. Кроме того, не имея специальных знаний и не владея методиками оценки, пристав наделен полномочиями, утверждать отчеты. Получается парадокс: не будучи профессионалом, пристав должен просматривать и утверждать отчет, принимая на себя всю ответственность.

Наша система реализации отличается от европейских технологий. Например, английский пристав сам проводит и оценку, и торги. А поскольку оплата его труда напрямую зависит от цены проданного товара, то он заинтересован максимально выгодно его продать. (Про «откат» при продаже по заниженной цене английский пристав, конечно, не слышал.)

Собственно откат и может стать главной причиной – заведомо заниженной оценки. Причем характерно это не только в случае, когда исполнительное производство направлено на крупные предприятия, имущество которых, после предварительного сговора приставов, оценщиков и взыскателей, продается почти за копейки (не трудно догадаться, кто станет покупателем). Подобная схема вполне может быть разыграна и на рядовых гражданах.

Делиться бы надо…

Пример: некая дама уже несколько лет безуспешно пытается получить алименты с бывшего супруга. Должник официально нигде не работает, при этом живет довольно-таки не плохо. Квартира обставлена хорошей дорогой мебелью и аппаратурой. При этом судебные приставы, на удивление матери, оставшейся с двумя детьми, навещать его почему-то не спешат.

Женщина терпела-терпела, и наконец-таки решилась приставов дополнительно замотивировать. Схема проста: имущество должника описывается по очень заниженной стоимости. Допустим, холодильник, приобретенный полгода назад за 30 тысяч описывается по 5, телевизор, купленный по 15 – за 3, стиральная машина, первоначальной стоимостью 12 тысяч – за 2, почти новый компьютер, приобретенный за 40 тысяч описывается тысяч за 10. Формально предварительная выручка от реализации описываемого имущества не превышает 30 тысяч рублей, значит участие профессионального оценщика не обязательно.

Не трудно догадаться, что покупателем всего этого добра станет не какой-нибудь случайный человек, а обиженная бывшая супруга должника. Пристав при этом за расторопность получит свою долю наличкой, или дополнительно изъятым имуществом, не столь важно.

Может ли в данном случае защитить себя от подобного «произвола» должник? Безусловно. По словам заместителя начальника отдела организации исполнительного производства Управления ФССП по СПб, Веры Сафроновой, по закону, у него остается право в течение 5 дней со дня выхода судебного решения, погасить долг добровольно, в конце концов, можно самостоятельно реализовать то же имущество, но на более выгодных условиях.

Но что делать, если почтальоны подкачали и заказное письмо, уведомляющее о скором визите приставов, не дошло? Тут специалист более чем категорична: «Постановление о возбуждении исполнительного производства в обязательном порядке рассылаются должникам заказным письмом. Если они не приходят за почтой, то это чьи проблемы? А то получается, у нас каждый раз зима наступает вдруг, по весне паводки опять вдруг. А вообще, почтовыми уведомлениями занимаются не судебные приставы, и не им отвечать за работу почты».

Может ли переломить ситуацию после описи и ареста имущества? Конечно. Можно нанять за свой счет независимого оценщика, попробовать оспорить правомерность оценки приставом. Но это время (и достаточно длительное) и деньги.

Нет, с другой стороны все правильно, конечно, алиментщик наказан, супруга довольна (ну почти), но причем здесь судебный пристав? Почему для того, чтобы делать свою работу, его необходимо дополнительно мотивировать? Думаете мало таких ситуаций, или это плод больного воображения автора – да на любом крупном форуме в интернете можно прочесть и не такую увлекательную историю. Другое дело, что в реальности не каждый готов поделиться своим опытом с указанием имен и фамилий.

Источник, пожелавший остаться неизвестным, но имеющий косвенное отношение к исполнительному производству, по долгу службы не раз выступавший на стороне взыскателя, на вопрос насколько может быть распространена подобная практика среди судебных приставов, пояснил, что в принципе в нашей стране возможно все: «Я не могу уверенно говорить об откатах, но я очень часто сталкивался с ситуациями, когда приставы просто не хотят заниматься каким либо делом, потому что оно им абсолютно не интересно. Такие случаи возникали регулярно. Понять их можно, они получали достаточно немного, и зарплата их не зависела от того, сколько имущества будет реализовано, благодаря их работе. Но при этом нарушаются интересы взыскателя».

Случай из жизни

Впрочем, частично такую модель отношений взыскатель – признак – должник может проиллюстрировать нашумевшая в прошлом году история об аресте имущества в галерее Фонда современного российского искусства Георгия Михайлова. «Конкретно мне никаких писем из суда не приходило. Как не приходило и решений суда, и уведомлений о возможном появлении у нас судебных приставов. По крайней мере, ни под одним документом я свою подпись не ставил.

В апреле 2007 пришли приставы почему-то со своим понятым, с которым они постоянно советовались, во сколько, что и как, можно оценить. Они начали описывать имущество, в том числе и картины. Я объяснил, что картины фонду не принадлежат, что они переданы нам художниками на хранение. Они стали звонить кому-то, консультироваться. В итоге судебные приставы частично описали имущество галереи и вывезли багеты, рамы, зеркала на сумму примерно 900 тысяч рублей, и увезли якобы на ответственное хранение. И это при предъявленной нам задолженности перед строительной фирмой в 270 тысяч 326 рублей. При этом опись представителям галереи не вручили, т.е. произошла фактически кража.

В конце июня, приставы пришли вновь, сам я был в это время в Германии. Мне позвонила моя помощница, сообщила об их визите. Уже, якобы из-за других задолженностей, было выписано предписание о выселении галереи с Литейного. Потом помощницы вновь позвонила, сказала, что приставы вывозят имущество без описи и свидетелей. Вывезли 89 картин. Я предполагаю, что оказался на пути финансовых интересов высокопоставленных чиновников, не исключаю, что в этом замешана и моя сводная сестра, бывшая жена одного из бандитских авторитетов города», - вспоминает галерист.

В Федеральном управлении Службы судебных приставов по Петербургу, эту информацию подтвердили только частично, в пресс-службе сообщили, что опись была, но арест имущества на картины не распространялся. Что же касается возможного не соответствия суммы долга с суммой, на которую описано имущество, то здесь Вера Сафронова заявила: «Во-первых, оценку всегда можно оспорить, но для этого нужно как минимум самостоятельно и за свой счет нанять оценщика. Во-вторых, долг считается погашенным, после того как имущество будет реализовано и средства попадут на расчетный счет взыскателя. И в случае, если при реализации, выясняется, что для погашения долга достаточно меньше имущества, чем было арестовано, оставшееся возвращается должнику, либо в виде самого имущества, либо в виде вырученных средств».

Марина Ярдаева.
Специально для сайта www.statsdata.ru